Встреча Президента России Д.А.Медведева с представителями региональных средств массовой информации, Ижевск, 18 ноября 2008 года
Д.А.Медведев: Рад вас видеть.
Многих из вас я встречал, когда мы с вами общались в ходе различного рода встреч во время моих поездок в регионы, так что мы старые знакомые. Надеюсь, что это создаст соответствующую атмосферу. И помимо того, что я действительно искренне рад вас видеть, хотел бы сказать, что надеюсь, если это будет интересно и полезно, то такого рода встречи и такие интервью региональным средствам массовой информации будут постоянными. Во всяком случае, мне понравилось общаться в тот период, когда я работал в Правительстве, потому что всё-таки это немножко другой срез общения, возможность привести какие-то свои аргументы, свои доводы непосредственно тем источникам информации, которые трудятся в регионах. При всём самом большом почтении к федеральным СМИ я считаю это эффективным. Так что если вы со мной будете согласны, мы такие встречи продолжим.
Пожалуйста, вопросы.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, я прилетел в Ижевск из Сибири, Красноярская телерадиокомпания.
Дмитрий Анатольевич, Вы уже вспомнили о том, что такой формат встречи региональных журналистов с Вами мы проводили последний раз весной, когда Вы еще были кандидатом в президенты, это было как раз в Красноярске. И спасибо большое, что Вы возвращаетесь к этому формату. Спасибо, что Вы с нами встречаетесь. Я думаю, что это будет в определенном смысле и сигнал тем, кто с нами работает на местах. Местная власть, она будет с Вас брать пример.
Д.А.Медведев: Готов прямо сейчас пальцем погрозить местным властям.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, с весны произошло в стране, в мире очень много тревожного и даже трагического: агрессия Грузии, ситуация на Кавказе накалилась я думаю, что об этом мы будем говорить. Мои коллеги зададут вопрос.
У меня есть тоже вопрос. Скажите пожалуйста, когда сыплются эти неприятности, когда обстановка такая тревожная, Вам удается реализовывать вот ту перспективную программу, которую Вы нам представляли еще как кандидат?
Д.А.Медведев: Вы знаете, жизнь состоит из череды неприятных событий и событий, которые нам кажутся более радостными. Для каждого человека эта пропорция индивидуальна, для меня тоже, естественно. Но есть, конечно, события, которые тревожат всю страну, и Вы их назвали. Действительно, это и агрессия Грузии, и глобальный финансово-экономический кризис. По сути, такого рода явления так устроены, что они всех затрагивают в той или иной степени. В то же время, слава богу, у нас ничего такого страшного за последнее время не случилось в этом смысле, такого, что невозможно было бы поправить. И в ходе кавказской кампании России удалось все-таки расставить точки над i, отстоять жизнь и достоинство своих граждан ценой, к сожалению, и человеческих жертв, наши ребята погибли, но, тем не менее, мы защитили и наших людей и российские интересы.
Что касается глобального кризиса, то, конечно, он только начался. Если говорить предельно откровенно, он просто набирает обороты, и нужно на ясном глазу это понимать. Это не для того, чтобы кого-то пугать, это правда. Это понимают сейчас во всех странах. Наша задача дать на это адекватный, эффективный ответ. Но и то, и другое, и другие печальные события, которые случились за этот период, не должны отвлекать руководство страны от решения стратегических задач, иначе вообще не понятно, зачем это руководство сидит в Кремле и в других местах.
Поэтому я хотел бы вам сказать предельно просто: мы занимались и будем заниматься продвижением приоритетов развития страны. Это самое главное. И никакие кризисы в этом смысле не повернут нас вспять. Да, мы можем где-то сделать маленькую паузу, где-то у нас может не хватить ресурсов на что-то, на что мы рассчитывали, допустим, но в целом это движение будет продолжено. Поэтому все приоритеты, которые мною обозначались и в ходе общения с вами, и в ходе общения с другими коллегами, которые здесь сидят, и в ходе различного рода моих прямых обращений к нации, в том числе, кстати, в последнем Послании Федеральному Собранию, - все эти приоритеты будут реализовываться. И могу сказать, что, несмотря на всякого рода проблемы, у нас есть для этого и средства, и силы.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, я представляю «Первый канал», но я работаю в бюро «Первого канала» в городе Казани.
Д.А.Медведев: Вы не извиняйтесь за то, что Вы «Первый канал» представляете, это не наказуемо.
Вопрос: Еще, наверное, одна тоже такая очень важная тема, за которой следили все, за которой следила вся страна, - это Ваше Послание, в котором Вы высказали ряд предложений по усовершенствованию политической системы, в том числе по увеличению срока полномочий Президента и Государственной Думы. Так вот, вопрос такой: какую цель Вы преследовали, какая цель вот этих изменений, и какую политическую систему Вы в итоге хотели бы получить?
Д.А.Медведев: Понимаете, всякая политическая система, как и всякая Конституция, кстати сказать, это рукотворное явление. Это не канон, который дан свыше, а это все-таки продукт работы людей – политиков, законодателей. И, с другой стороны, это все-таки попытка описать правовую модель или политическую правовую модель, которая адекватна современному периоду жизни страны.
Почему конституции меняются, почему принимаются новые конституции? Это не только потому, что это амбиции каких-то политиков, хотя это тоже встречается, но все-таки, как правило, когда речь идет об ответственных политиках, - это стремление создать более устойчивую правовую модель, более устойчивую политическую систему. Кто-то делает это чаще, в Европе таких примеров немало, вы знаете, сколько конституций в ряде стран было за 15-20-30 лет принято. Кто-то делает реже, как, например, американцы те же самые, хотя они тоже поправок напринимали немало. Значит, и мы должны следить за ситуацией.
Поэтому вот это предложение, которое мной сформулировано, - это не спонтанное предложение, оно продуманное. Если говорить откровенно, я начал об этом думать, наверное, лет пять назад, естественно, не предполагая, что мне придется воплощать это в жизнь. Но как любой юрист, как любой человек, занимающий высокую должность, я думал о процессах и о нашем правовом основании - о Конституции. И мне все-таки уже с тех пор стало представляться, что кое-что нам необходимо подправить, а именно две вещи. Первая – все-таки, несмотря на президентский характер нашей республики, на то, что у нас жесткая президентская республика с очень серьезными полномочиями Президента, тем не менее есть Правительство, которое является исполнительной властью, и Правительство должно периодически не просто отчитываться само себе, но и все-таки докладывать Федеральному Собранию, Государственной Думе в данном случае, об исполнении тех поручений, которые ему давались, и представлять отчет о работе за год. Это не превращает, конечно, нас в парламентскую республику, и скажу откровенно, я считаю, что Россия не должна быть парламентской республикой, для нас это просто смерти подобно. Но, тем не менее, это все-таки укрепляет полномочия Государственной Думы и дает дополнительные рычаги контроля в отношении жизнедеятельности в стране, в отношении тех решений, которые принимаются Правительством.
И второе решение, касающееся сроков полномочий для Президента и для Государственной Думы. Это, конечно, вопрос выбора, но я могу сказать, что, на мой взгляд сейчас - и меня в этом смысле поддерживают и законодатели, и мои коллеги по работе - все-таки четыре года, например, для Федерального Собрания, для Государственной Думы – это мало. Просто так цикл устроен, в том числе и в нашей стране, что мы привыкли мыслить несколько более крупными категориями. Это первое.
И второе. Когда все выборы проходят в один момент, это создает определенные проблемы, создается усталость, возникает усталость от тех или иных кампаний. Поэтому разделить выборы Президента и Государственной Думы – это тоже одна из, в общем, достаточно давних задумок.
И, наконец, последнее - про срок полномочий Президента. Это тоже вопрос выбора. Можно сказать, что и за четыре года можно достигнуть очень хороших успехов, а за полгода наломать дров таких, что просто некуда деваться. Но тем не менее, если говорить об устойчивой ситуации, я считаю, что нынешнему этапу развития нашего общества и государства соответствовало бы, чтобы Президент имел более длительный срок своих возможностей, своих полномочий. Это может быть пять лет, шесть лет, семь лет, так, как это было в ряде других стран, и так, как это остается в ряде других стран, в том числе наших партнеров в СНГ. Но не только, и в Европе есть демократии, где Президент шесть лет исполняет свои полномочия, пять лет. Вы знаете, совсем недавно еще во Франции семь лет было, а Франция – это президентская республика, это не парламентская республика. Так было, кстати, на протяжении там почти, наверное, 40 лет, а потом они от этой конструкции отказались.
К чему я это говорю? К тому, что, мне кажется, сейчас это было бы полезно для укрепления страны, для укрепления авторитета власти, но это не значит, что это навсегда, я об этом уже говорил. Если через 20, 30, 40 лет мы убедимся в том, что потребуются дополнительные какие-то решения, потребуется еще раз вернуться к этому вопросу, это нужно будет сделать, и здесь нечего стесняться. Стабильным в Конституции должен быть правовой режим граждан, защита прав и свобод, фундаментальные основы строя, право собственности, суд. Вот эти вещи не должны подвергаться коррективам. Устройство же политической системы при всей важности, оно все-таки носит вторичный характер. Вот этими соображениями я руководствовался, когда формулировал свои предложения. И я рад, что Государственная Дума поддержала меня в этих предложениях.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, позвольте мне продолжить тему, предложенную моей коллегой, о Вашем Послании. В своем обращении Вы много говорили о сферах социальной политики: образовании, здравоохранении, пенсионном обеспечении. Скажите, значит ли это, что одних только мер, принятых в рамках национальных проектов, недостаточно? И как между федеральным центром и регионами будет распределяться участие в развитии стратегии «Наша новая школа»? Спасибо.
Д.А.Медведев: Вы знаете, мы сейчас как раз только что провели заседание Государственного Совета, где откровенно говорили и о наших достижениях за последние годы, и о тех трудностях, с которыми мы столкнулись, в том числе и в сфере продвижения принципов конкурентного развития и социальной сферы. Я считаю, что мы сделали все-таки за последнее время достаточно немало. Я не буду перечислять достижения, это было бы сейчас просто неправильно. Тем не менее, наша социальная сфера, и образование, и здравоохранение, и пенсионное обеспечение, они все-таки достаточно серьезно отличаются от того, что было десять лет назад. Конечно, человеческая память такова, что плохое обычно выветривается, а хорошее все-таки остается. Но я считаю, что тем не менее кое-что было сделано. Но это не значит, что мы сейчас должны остановиться, особенно в условиях, когда страна вступила вместе с другими государствами в полосу очень сложной фазы финансово-экономического развития. Поэтому мы должны формулировать амбициозные цели не только в экономике (они сформулированы все, есть программы, они реализуются, где-то быстрее, где-то, к сожалению, не так, как нам бы хотелось), но и в социальной сфере. Потому что социальная сфера – это качество жизни обычных людей. И в этом смысле, я считаю, что в Послании, во всяком случае, я надеюсь на это, я специально остановился на проблемах, которые волнуют каждого человека, абсолютно любого, начиная от школьника и заканчивая Президентом страны. Это проблемы образования, а именно школы в нашей стране, здравоохранения и пенсий.
В отношении ситуации в школе. Мы действительно гордились нашими достижениями в образовании - и в школьном образовании, и в вузовском образовании. Но бесконечно гордиться невозможно. Надо признаться откровенно, что ряд достижений в образовании мы потеряли, и не нужно надуваться, говорить, что у нас лучшее в мире. Не лучшее, хотя и не самое плохое, но нужно сделать его лучшим или, во всяком случае, вывести на уровень мировых стандартов и в школе тоже.
На чем необходимо сконцентрироваться при подготовке вот этой программы «Наша новая школа»? Мы должны получить новые стандарты образования, современные стандарты, основанные на требованиях жизни в ХХI столетии, это первое. Мы должны получить новых учителей и новых учеников (в переносном смысле этого слова), то есть подготовленных учителей, независимо от их возраста, которые любят свое дело и хотят работать в школе, несмотря на трудность работы в школе; и учеников, которые и физически, и морально готовы к тому, чтобы получать очень сложное образование.
И третья составляющая – школа должна быть современной, она не должна быть ветхой в прямом смысле этого слова. Невозможно больше учить детей в бараках, да еще и опасных иногда. И не только потому, что там некомфортно, просто у человека, который получает образование в таких условиях, возникает ощущение, что это образование ничего не стоит. Наоборот, когда в школе есть все, что нужно для обучения, ценность образования выглядит иначе. Мы не сможем, конечно, за один год все это полностью изменить.
Я езжу по регионам, до этого ездил много и сейчас езжу, все-таки куда бы я ни пришел, везде есть уже свои достижения. Вот мы сейчас с местным руководителем смотрели стенды, фотографии, и я сказал Александру Александровичу [Волков, Президент Удмуртской Республики], что, может быть, есть масса проблем, но то, что было построено за последние годы 170 образовательных учебных заведений, это очень хорошо, это на самом деле повод для того, чтобы даже гордиться. Просто на сопоставлении: вот старая школа и вот новая школа, - очень хорошо смотритсяё и хорошо, что в это вкладывались деньги. То же самое касается и здравоохранения, потому что там тоже нужны масштабные инвестиции. Поэтому новая школа или школа, которая будет через 10-15 лет, - это школа, где есть новые образовательные стандарты, подготовленные учителя и ученики, и школа, оснащенная по последнему слову строительной и иной техники, то есть современная школа. Вот это цель, и мы ее будем реализовывать.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, буквально на днях Вы вернулись с саммита Россия – ЕС и из США. Я знаю, что Вы приехали уже на этот саммит с готовой концепцией некого нового финансового мироустройства, может быть, отказа от национального эгоизма, о чем Вы говорили, развитых западных стран. Не могли бы Вы рассказать, как проходили переговоры по выработке каких-то совместных действий по преодолению кризиса и был ли услышан голос России? И может быть, если можно, добавить, какие механизмы Вам видятся наиболее важными в этом процессе? Спасибо.
Д.А.Медведев: Сразу могу сказать, что переговоры проходили, естественно, не просто. Но вы понимаете, что саммиту ведущих 20 стран всегда предшествуют предварительные встречи на уровне экспертов сначала, потом заместителей министров, потом министры финансов встречались и потом только уже главы государств. Поэтому, конечно, мы не приехали, чтобы за три часа, как это иногда описывают в газетах, принять бессмысленную декларацию и разойтись. Это не так, это неверное абсолютно суждение.
Я считаю, что в целом переговоры проходили достаточно конструктивно. И та декларация, которая принята «двадцаткой», она содержательная. Я вам даже больше скажу, я не ожидал, что она будет такой содержательной. Можно сколько угодно умничать, говорить, что вот здесь не написано, что конкретно делать, здесь не написано (хотя там есть так называемый План действий, где даже расписана последовательность процедур). Но самое главное, что все-таки лидеры договорились о том, что есть проблемы, на них смотрят более или менее одинаково и предлагаются все-таки близкие рецепты, как их решать.
Почему это так важно? Может быть, лет тридцать назад можно было бы и наплевать на все это, сказать: «Мы сами выберемся из этой ямы, у нас и возможностей достаточно и собственная гордость присутствует». Сейчас так невозможно сказать. Россия – страна с открытой экономикой, и до тех пор, пока не придет в порядок экономика развитых государств, крупнейших государств, государств Евросоюза, экономика Соединенных Штатов Америки, которая в наиболее сложном состоянии находится и которая всех вниз и потащила, мы не сможем полностью отрегулировать ситуацию у себя. Я только что об этом говорил коллегам - губернаторам. Здесь есть и очевидные минусы, но и плюсы, потому что все-таки глобальная экономика, открытая экономика представляет лучшие шансы для развития. Поэтому я считаю, что в целом результат неплохой, но это самый первый результат.
Мы, конечно, должны будем сейчас активно работать для того, чтобы создать собственное правовое поле для того, чтобы эти действия совершить, и самое главное для того, чтобы создать новые международные соглашения о международных институтах, которые будут работать, и о том, как, кто и кого кредитовать будет, в каких объемах, кто как участвует, принципы этого кредитования; система контроля, мониторинг за компаниями, корпоративная прозрачность, оценка рейтинговых агентств (потому что это индикаторы и, мягко говоря, не всегда честные, не всегда верные). Масса самых разных других дополнительных, вроде бы внешне таких технических, но очень важных механизмов. И по этим механизмам нам нужно договориться, не просто, чтобы каждая страна свое что-то прокукарекала, а чтобы это был общий подход, общий набор принципов и не в интересах одного государства. Потому что надо признать откровенно, сколько бы там на меня коллеги ни обижались в других странах, нынешняя финансовая система построена в интересах ограниченного количества государств. Я даже не говорю, что это их вина, но это просто было сделано так в 40-е годы. Мы, к сожалению, кстати, тогда хотя и участвовали во всех этих внешних Бреттон-Вудских переговорах, но нам это, как вы понимаете, не особенно было важно, у нас экономика жила по своим законам.
Поэтому второй раунд переговоров, надеюсь, будет более конкретным (тот, который состоится уже в конце марта - в начале апреля). Там посмотрим, и хотелось бы уже выходить на какие-то международные соглашения. Потому что без этого мы окончательно не сможем создать ни новую финансовую архитектуру, ни кризис полностью урегулировать.
Поэтому я считаю, что все-таки саммит в Вашингтоне свои задачи выполнил и сейчас вопрос в практическом исполнении, в практической имплементации этих решений. Этим должны заниматься все, в том числе и мы. И наше Правительство этим будет заниматься.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, позвольте небольшой уточняющий вопрос. Вот на первом заседании Бреттон-Вудская система даже пока не подвергалась какому-то сомнению…
Д.А.Медведев: Нет, не так, подвергалась, конечно. Но, скажем откровенно, те, кто в большей степени доволен этой системой, они так по-тихому себя ведут. Но есть масса государств, которые недовольны. Это крупные государства, это развитые государства, это не только Россия. Нет, это звучало - о том, что мы должны выйти на новые договоренности, и не только в моем выступлении или в выступлениях каких-то других государств, которые тогда не принимали активного участия в разработке Бреттон-Вудской системы. Эта тема есть. И в любом случае, если мы сможем согласовать основные позиции, а по принципам мы уже договорились, это, конечно, это не «Бреттон-Вудс» - это уже другое что-то, это совершенно очевидно.
Вопрос: Если Вы помните, в феврале Вы были в Хабаровске, и я там спрашивал у Вас о Вашем отношении к проекту мостового перехода Сахалин - материк. Вы тогда одобрили и сказали, что игра стоит свеч, хотя проект дорогостоящий. Я написал статью, где обнадежил своих земляков, и назвал ее так «Сахалин может стать полуостровом» (это была цитата из Дмитрия Медведева). Сейчас в связи с новыми экономическими условиями, в связи с этим глобальным финансовым кризисом, насколько реален этот проект для нашего острова? Ну и, может быть, какие-то еще другие глобальные проекты, которые планировались, но сейчас застопорились?
Д.А.Медведев: Владимир, Вам пока не нужно увольняться из газеты и менять место жительства. Если Вы об этом подумываете, то пока не надо, и вот почему. Несмотря действительно на кризис, на проблемы, которые существуют в экономике, в финансовой сфере, развитие транспортной инфраструктуры – это тот самый приоритет, от которого мы отказываться не будем. Дальний Восток в этом смысле - самая обделенная территория, Вы отлично это знаете. Поэтому если отказываться от этих планов, то тогда вообще непонятно, что делать. Мы будем заниматься этим проектом, он вошел и в транспортную стратегию, которая принята совсем недавно на период до 30-го года, и в федеральную целевую программу, касающуюся развития сети дорог на период до 2015-го года. Более того, там определены деньги, прямо выделенные, причем немаленькие. Я посмотрел, это все суммы довольно значительные по разным позициям, а по тому проекту, о котором Вы говорите, там, по-моему, порядка 11 миллиардов рублей только на подготовку проектной документации, потому что проект все-таки очень технологически сложный, поэтому большие деньги на предварительные, проектные стадии. Эти деньги уже есть, это означает, что проект «живой» и он будет продолжаться.
Насчет других проектов, - истина всегда конкретна; спрашивайте, я постараюсь ответить.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, Вы на меня показали. Я из Сибири. Вопрос о транспортной доступности. Известно, что Красноярск прославился в последнее время тем, что у нас авиакомпании грохнулись («Красэйр», «ЭрЮнион» и так далее). Ошибки менеджмента, дорогое топливо и так далее, мы не это будем анализировать.
Дмитрий Анатольевич, согласны ли Вы с тем, что нужно вообще на самом деле транспортные перевозки пассажирские для сибиряков и для дальневосточников дотировать государству? Дмитрий Анатольевич, ведь получается, чтобы сюда, например, долететь, я заплатил бешеные деньги – 35 тысяч и еще совсем смешно летел: сначала надо в Москву, пролетев над Уралом, а потом еще вернуться два часа.
Д.А.Медведев: Это меня самого, так сказать, периодически удивляет, хотя удивляться тут нечему. Конечно, вся инфраструктура гражданских авиаперевозок была разрушена и деградировала, мы с вами это отлично знаем. Я сейчас не буду ни на кого ярлыков вешать, никого обвинять, но это цена распада страны, скажем откровенно. Потому что что-то легко можно возродить, можно дворцов понастроить, а какие-то вещи гораздо сложнее в технологическом плане и так далее.
Считаю, что дотации в определенных случаях необходимы. Я об этом говорил, и когда у вас в Красноярске был, и в других местах. Это не значит, что нужно дотировать все и вся, потому что все-таки у нас рыночная экономика, но для определенных категорий и определенных мест, там, где речь идет о дальних перевозках, это необходимо. И в принципе Правительство этот подход поддерживает. Вопрос в том, чтобы выделить эти категории и начать финансирование. Хотя, если говорить о перевозках воздушных, то сейчас вопрос даже не в дотациях, честно говоря. Хотя это важно, но это вторичная вещь. Вопрос еще в том, чтобы сохранить самих перевозчиков. Может быть, объединить их и сохранить парк, создать нормальную экономическую ситуацию в этих компаниях, а не такую, как, к сожалению, создалась в «Красэйр», и обеспечить нормальные цены на топливо. Не знаю, видели ли вы или нет, я лично вынужден был три дня подряд приглашать «на ковер» вице-премьеров и давать поручения. И это же не просто ради того, чтобы покрасоваться. Это, к сожалению, реальная ситуация. Пока не вмешаешься на самом верхнем уровне, ничего не происходит. И компании, которые занимаются поставками, ведут себя просто по-хамски. Все прекрасно понимают, цены на нефть, таким образом, грохнулись вниз, по сути, в три раза. Это для страны создает проблемы, потому что все мы зависимы, конечно, от конъюнктуры цен на нефть, у нас бюджет может в сложном положении быть. Тем не менее, как норму прибыли свою вставили, там куча посредников, так и штампуют это. За это надо наказывать, наказывать и рублем, и в соответствии с действующим законодательством.
Перевозки – это не только дотации из федерального бюджета, за счет дотаций не выживут компании. Это должна быть целая совокупность вещей: крепкие компании с нормальной экономикой внутри, более или менее конкурентная среда, нормальный парк самолетов и еще инфраструктура, которая там должна быть, - это, соответственно, топливо, взлетно-посадочные полосы, в некоторых случаях это аэровокзальная инфраструктура, в зависимости от того, входит она в компанию или нет.
Безобразная ситуация: я, кстати, вчера встречался с Министром транспорта; у нас до сих пор число авиакомпаний измеряется сотнями, нет ни одной страны в мире такой. Да, в других странах есть маленькие авиакомпании, но это, как правило, компании, которые дают маленькие самолеты для коротких перелетов, или иногда компании местные. Но крупных авиакомпаний (которые выполняют полеты, например, такие, как Красноярск - Москва, Москва - Ижевск, это все уже большие расстояния, это тысячи километров) - одна-две-три в стране. Вот он мне, например, сказал (я не знал этого), что в Соединенных Штатах таких компаний, по-моему, три или четыре всего.
Вопрос: Всего?
Д.А.Медведев: Да, в Европе одна компания на страну. А у нас вот эти фитюльки, извините, выполняют перелеты на тысячи километров, имея один самолет в плохом состоянии. И они не могут даже ответить за те билеты, которые продали, потому что их финансовое состояние таково, что у них нет имущества. В других-то странах хотя бы в случае наступления банкротства можно на что-то обратить взыскание, а здесь и обратить взыскание не на что, потому что самолеты арендованные и они старые, у них нет, по сути, остаточной стоимости. То есть я к тому, что вот этой темой надо заниматься системно.
Реплика: Пожалуйста, не упускайте ее из внимания, Дмитрий Анатольевич, иначе сибиряки и дальневосточники просто не могут себя почувствовать гражданами этой страны, когда платишь такие деньги и не доберешься, извините, ни до столицы, ни до родственников на Урале, я уж не говорю про юг.
Д.А.Медведев: Иногда и деньги даже не спасают, даже при наличии денег не доберешься.
Но для нас, почему я и сказал, отвечая на вопрос сейчас, для нас инфраструктура – это действительно высший приоритет. Это, по сути, наличие единой страны.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, позвольте перейти теперь к автопрому российскому. В Приволжском федеральном округе сосредоточены довольно-таки крупные предприятия автопрома. Я имею в виду и ГАЗ, и УАЗ, и КамАЗ, и ВАЗ. И соответственно, в последнее время (я имею в виду не последние месяцы, а последние несколько лет) очень много проектов с иностранными компаниями было подготовлено, некоторые уже начали реализовываться. И, видимо, очевидно, мировой финансовый кризис как-то повлияет на эти проекты. Каким образом это отразится и не собирается ли государство каким-то образом поддержать, подстраховать своих отечественных автомобилестроителей?
Д.А.Медведев: Это действительно очень важный для нас вопрос. У нас неплохо стал развиваться автопром. И, надеюсь, возрождается собственный автопром, и развиваются те предприятия, которые крупные компании переносят на территорию России. Я, кстати, совсем недавно принимал участие в открытии очередного такого завода под Санкт-Петербургом, там «Дженерал Моторс» открыл свой завод. Надо признаться, что это с их стороны такой мужественный поступок, потому что у них, по сути, банкротное состояние на территории Соединенных Штатов Америки. Но это говорит о том, что они думают о будущем и стараются тоже свое производство диверсифицировать, мы тоже должны заниматься своим автопромом. Считаю, что за последнее время было сделано, в общем, достаточно много хороших шагов в этом направлении в разных городах. И наши крупные компании, которые за эту тему взялись, вы знаете, мне еще пять лет назад казалось, что они слегка сумасшедшие, что это невозможно, так сказать, так быстро реанимировать. Ничего подобного, я ошибся, это можно реанимировать, и поэтому очень жалко сейчас будет потерять то, что будет сделано. Поэтому в принципе в пакете поддержки реального сектора есть предложение по оказанию помощи вот этим нашим автомобильным гигантам, в том числе путем субсидирования кредитных ставок, потому что основная проблема – это нехватка денег, нехватка ликвидности или же нехватка нормальных кредитов по доступным ставкам. Поэтому там эти меры есть. Насколько они будут достаточны, я, конечно, сейчас не могу сказать. Может быть, придется принимать какие-то еще решения, где-то придется самоограничиться. Допустим, если хотелось сразу несколько конвейеров запустить, видимо, это не получится, но останавливаться нельзя, иначе мы потеряем то, что возрождали последние пять-семь лет.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, я, если можно, вернуть снова к теме финансового кризиса. Как известно, в последнее время он коснулся главным образом финансового сектора, банковского сектора и поэтому большинство простых граждан его не очень сильно замечают на себе. Однако существуют опасения, что скоро может дойти уже и до реальной экономики, а это неизбежно больно ударит по большинству граждан России. Планирует ли Правительство предпринять некоторые превентивные меры для того, чтобы избежать серьезных трудностей в реальном секторе?
Д.А.Медведев: Вы знаете, собственно говоря, ради этого я и приехал в Ижевск. И не только сам приехал - вместе со мной приехали 80 с лишним руководителей субъектов Федерации. Потому что мы как раз говорим о развитии конкурентоспособности нашей экономики и о сохранении нашего реального сектора. Сегодня понятно, что кризис развивается, к сожалению, от финансовой сферы – это объективная вещь – к реальному сектору. Действительно, пока он еще только слегка затронул наш реальный сектор, нашу промышленность, где-то это мощнее, где-то пока не особенно видно. По всей вероятности кризис, конечно, будет распространяться, здесь нужно смотреть правде в глаза. Поэтому мы должны максимально внимательно относиться к вопросам поддержки реального сектора по всем направлениям.
Я сам еще месяц назад проводил совещание с Правительством, где мы просто прошлись по всем отраслям: какие меры можно предпринять, допустим, в оборонно-промышленном комплексе, в промышленности строительных материалов, какие меры можно предпринять для того, чтобы сохранить важнейшие торговые сети, сельское хозяйство? В общем, по всем позициям. Не везде одинаковая ситуация, но везде в принципе близкие проблемы: это проблема нехватки денег и, соответственно, остановки производства или замедления производства и в ряде случаев - просто приобретения, допустим, материалов, комплектующих, оплата товаров, которые поставляются по импорту или от российских смежников. Поэтому там есть не просто набор поручений - там развернутая программа того, что делать.
